Задолго до Станистава Лема и Януша Зайделя среди польских литераторов жил и творил человек, которого по праву можно назвать основателем польской научной фантастики, хотя конечно он сам об этом не подозревал и едва ли понимал, насколько большое значение будут иметь некоторые его произведения.
Речь о замечательном Ежи Жулавском, который создал на пороге 20 века знаменитую «Лунную трилогию», куда вошли романы «На серебряной планете» (1902), «Победитель» (1909) и «Древняя Земля» (1911). Жулавский был не только писатель, но поэт и драматург, а к фантастике вообще относился несерьезно, написав трилогию как чистый эксперимент – причем эксперимент, окончившийся очень удачно.
Влияние Жюля Верна («Путешествие с Земли на Луну») и Герберта Уэллса («Первые люди на Луне») как во всей трилогии, так и в первом, самом ярком романе трилогии, бесспорно. И если от великого француза автор позаимствовал техническую составляющую, то есть описание и конструкцию космического аппарата, процесс полета, представления о лунных ландшафтах и атмосфере, то от именитого англичанина – образы местной флоры и фауны, принимающие порой совершенно устрашающие формы, а также некоторые черты социального устройства.
Сюжет у первого романа незамысловат: люди отправляются на космическом аппарате на Луну. Но что-то идет не так, и они терпят там бедствие. Пути назад нет, люди оказались в ловушке. Вынужденные как-то адаптироваться, они невольно начинают исследовать Луну и один за другим разгадывать ее секреты.
Луна в представлении фантастов 19 и начала 20 веков это конечно совсем не та холодная безжизненная планета, которую позже изучили ученые, а затем включили в свои тексты фантасты Золотого века научной фантастики. Луна – это населенная странноватыми существами планета с пусть и разреженной, но настоящей атмосферой; древний, загадочный мир, окутанный романтической аурой. И вот в этот мир попадают люди – пришельцы с совершенно другой планеты.
Жулавский увлекался историей, но не был силен в естественных науках. В этом плане Жулавский больше поэт и драматург, чем первооткрыватель и конструктор миров. Но подобная авторская особенность при явном таланте позволила тексту раскрыться совершенно с неожиданной стороны. Формально написанная как научная фантастика, Лунная трилогия и первый роман, по факту представляют собой обстоятельную притчу библейского размаха.
Аналогии с Библией и ветхозаветными временами очень яркие: Жулавский с поразительным эффектом присутствия описывает процесс появления трех и более поколений новых людей от колонистов, и их метаморфозы под влиянием лунной среды.
Роман «На серебряной планете» лучше и ярче всей трилогии описывает этот процесс. Первое поколение землян вынуждено постепенно занимать место полубогов в нарождающемся лунном обществе. Дети иного мира, они уже не могут перестроиться, но и их потомки больше никогда не узнают, каков этот прекрасный мифический первый мир. И тут явно возникает аналогия с Эдемом, из которого были изгнаны люди, и приземленным миром, где смертный человек вынужден сражаться за жизнь ежедневным трудом, кровью и потом. Роман пронизан одиночеством бога – существа высокоразвитого, прекрасно понимающего причины и последствия многих процессов, запустившего процесс генезиса, но уже не способного на него повлиять. Его потомки не так совершенны, как он, слабее и примитивнее, то есть хуже по многим параметрам, но он бессилен и ничего не может поделать с этим процессом деградации.
Получается, что лунное человечество пошло по пятам за земным, повторяя все его ошибки и главные вехи в развитии – от диких племен с архаическим мышлением до позднего средневековья и своей уникальной религией, и цивилизацией. Все это указывает на универсальность человеческого общества, и закономерностей, лежащих в основе его развития. Человек обречен совершать ошибки своих предков и повторять все их шаги, от первого о последнего. Человек останется таким, каков он есть, независимо от того, где живет – на Луне, на Марсе или иных мирах.
А еще Жулавский убедительно рисует цикличность любого исторического процесса, универсальность и неизбежность того будущего, которое уже заложено в нас природой. Конечно, учитывая значительный срок с момента написания и публикации Лунной трилогии, эта сага и конкретно роман «На серебряной планете» выглядят местами безнадежно устаревшими. Но в чем они никогда не потеряют своей актуальности – в том убедительном образе человека как созидателя и разрушителя, в его бремени, в его одиночестве и предопределенности, ярче всего раскрывшихся именно на бледных лунных пейзажах. Сила и ответственность, бессилие и безрассудство, ничтожество смертного существа и всемогущество бога – все это явления одного порядка, аспекты одной сущности, имя которой человек.