Если у истоков научной фантастики стояли Герберт Уэллс и Жюль Верн, своего рода крестные отцы, а Мэри Шелли можно было бы назвать матерью, то непременно такому отпрыску полагался бы почтенный дядюшка. (Кстати, двоюродным братцем бы еще выступил Эдгар По)
Итак, дядькой жанра можно со всей уверенностью назвать немецкого (точнее прусского) писателя Курда Лассвица, имя которого неизвестно широкому читателю из-за затмивших его имен предыдущих гигантов. А между тем Лассвиц спокойно жил и творил, и натворил несколько изрядных книг, самая известная из которых – роман «На двух планетах». Книге не повезло – она вышла сразу после «Войны миров» Уэллса, журнальный текст которой появился в издании «Pearson’s magazine» в апреле 1897 года, а отдельной книгой роман вышел в феврале 1898 года в издательстве Heinemann. Двойное невезение связано с тем, что тематика романа также совпадала с уэллсовской – в обеих произведениях речь шла про Марс.
Тогда бытовало две точки зрения на устройство Марса. Первая была связана с «умирающей» цивилизацией марсиан, вынужденных искать способы восстановления былого могущества: лучшие дни легендарных обитателей четвертой планеты остались далеко позади, но они еще силятся удержать власть над пространством и временем. Вторая версия была менее популярна – это концепция цветущего Марса на пике развития. По ней марсиане вполне еще в тонусе и способны на многое. В целом могущество марсиан никто из теоретиков не отрицал; признавалось их абсолютное техническое и ментальное превосходство над людьми. Относительно роли уже шли разночтения: то ли мудрые наставники, то ли коварные угнетатели.
Версию, отраженную в «Войне миров» Уэллса мы прекрасно знаем. Марсиане принесли на Землю смерть. Тема вторжения удобно уложилась в массовом сознании и обеспечила произведению сокрушительную популярность за счет совпадения с ожиданиями. Лассвиц решил пойти по другому пути. В его версии марсиане гораздо более человечны – в прямом и переносном смысле слова. По сюжету группа исследователей полетела на Северный полюс и там столкнулась с наблюдательной станцией марсиан, которые и переправили их на красную планету. Дальше в духе приключенческих романов происходит взаимопроникновение культур, знакомство с марсианской цивилизацией и завязывается главный конфликт.
В понимании Лассвица марсиане антропоморфны до такой степени, что почти похожи на людей, за исключением формы глаз, цвета волос и некоторых других мелких деталей. Лассвиц как бы выводит в них следующую ступеньку человечества, которое решило протянуть руку помощи своим менее развитым сородичам. Конфликт здесь тоже есть, но гораздо сложнее, чем у Уэллса. Изящнее и в духе скорее Жюля Верна. Действительно, вся фантастика Лассвица упирается лишь в высокие технологии (например, «абарическая» аппаратура – антигравитация), формальное отличие во внешности и кое-какие особенности культуры марсиан. В остальном, если на место марсиан поставить людей из другого гипотетического государства – из Атлантиды, например, – особой разницы не чувствуется.
Если Уэллс был сосредоточен на технической и биологической стороне противостояния людей и марсиан, то у Лассвица это выходит на психологический уровень, и превращается в банальный политический кризис, со всеми плюсами и минусами такого подхода. Минусы в том, что это не оригинально, плюсы в том, что это отчасти получилось как сатира и как грозный предвестник Первой мировой. Во всяком случае, реакции и суета европейских государств описаны автором пугающе похожим образом и также достоверно, как и суета накануне и во время реального 1914-го и последующих годов.
Текст страдает всеми хроническими болячками того времени – сентиментальность, затянутость, сентенции и морализаторство. Правда, тогда это считалось нормой письма, и более привычный нам лаконичный слог Уэллса был для современников еще смелым. Если оставить стилистические недочеты, ряд новаторских приемов делают роман действительно интересным. Как ни странно, описание технологий стало сильной стороной произведения. Лассвиц с толком расписывает технику межпланетных перелетов, видеосвязи, аэромобилей. Хорошо показано развитие контакта с марсианами и все его последствия в динамике. Но неглубокое осмысление автором инаковости марсиан делает их скучно и предсказуемо знакомыми и превращает просто в еще одну версию сверхлюдей.
Слава и признание пришли к роману пусть и не сразу, но заслуженно. Вообще-то это первый полновесный немецкий научно-фантастический роман, разрушивший монополию англичан на жанр, а значит сделавший его богаче и разнообразнее, что уже является большим достижением и заслуживает внимания. Поэтому не случайно существует литературная премия Курда Лассвица.
